Владимир Николаевич Лермантов (1796-1872).
     Когда началась Отечественная война, Владимиру Николаевичу было всего 16 лет и он очень переживал, что находится дома, когда старшие братья воюют. Но его отец, занимаясь по званию уездного предводителя дворянства организацией народного ополчения, сына на войну не пускал, считая его слишком юным. Существуют две версии попадания Владимира в армию. По первой из них, этому способствовал приезд в соседнее имение раненого офицера Тульского пехотного полка Федора Михайловича Свободского, женатого на родственнице Лермантовых; с ним родители согласились отпустить сына в армию. По другой версии, Владимир вступил в резервные пехотные батальоны, формировавшиеся генерал-лейтенантом А. А. Клейнмихелем. Так или иначе, высочайшим приказом от 17 мая 1813 года, служив­ший в Костромской казенной палате губернский секретарь Лермантов зачислен подпо­ручиком в Тульский пехотный полк и вскоре отличился в бое­вых действиях. Позже в статье, помещенной в газете «Русский инвалид», он так описал свои подвиги: «Участвуя во мно­гих сражениях Отечественной войны 1812 года, в рядах войск 2-го пехотного корпуса, под на­чальством доблестного принца Евгения Вюртембергского я был неоднократно ранен. Будучи в чине подпоручика ар­мии, я участвовал в блистательном для русских войск сражении под Кульмом, при разбитии сильного французского корпуса, состоявшего из отборных войск, под командою маршала Вандама и взятии его в плен; при этом я был ранен пулею в плечо. За оказанное отличие я был награжден орденом Св. Анны 4-й (в то время он был Св. Анны 3-й) степени, причем в Высочайшей грамоте обо мне было сказано «что, будучи в стрелках, подходил к неприятелю с примерной неустрашимостью, опрокинул неприятеля штыками и занял выгодную позицию». В этом сражении молодецкие действия моих стрелков способствовали к отбитию захваченных неприятелем прусских орудий корпуса генерала Клейста. Прусский генерал Цитен, свидетель такой отваги русских храбрецов, представил меня лично, на поле сражения, Его Величеству Королю Прусскому, который после замечания о моей юности (мне было едва 17 лет) тут же наградил меня орденом «Pour le merite», взяв оный у одного из офицеров своей свиты.
    После излечения Владимир Николаевич участвовал в боях на под­ступах к Парижу и при штурме укрепленных высот Бельвю получил последнее ранение. 18 марта 1814 года он вступил в Париж и был на­гражден чином поручика. Высочайшим приказом от 6 мая 1814 года В. Н. Лермантов был переведен в Кременчугский пехотный полк, а через год приказом от 19 мая 1815 года — в Л.-гв. Егерский полк «за отличие, оказанное в разных делах, бывших в продолжении минувшей кампании».
    В 1816 году он был адъютантом при генерал-лейтенанте Пышницком, а затем 6 июля 1817 года произведен на вакансию в штабс-капитаны и был командиром 7-й роты. В 1820 году (3 января) В. Н. Лермантов был произведен в капитаны, а 23 февраля 1823 года — в полковники с переводом в Л.-гв. Финлянд­ский полк, но в следующем году был уволен от службы за ранами с мундиром и полным пенсионом. В 1825 году он вновь поступил на службу в Санкт-Петербургскую таможню, а в следующем году назначена начальником Радзивилловской таможни (ныне г. Радивилов, Ровенская обл., Украина).
    Где-то в это время (точная дата неизвестна) он женился на Праско­вье Гавриловне, урожденной Вишневской. Жена его была красавицей, дружила с сестрой А. С. Пушкина Ольгой Павлищевой. Супруги обожали друг друга, однако в 1833 году жена умерла. Это сильно по­действовало на Владимира Николаевича, что выразилось в нескольких экстравагантных поступках: он заказал часы, на циферблате которых было по-французски написано «ее больше нет» и указана дата смерти, а также кольцо с гербовой печаткой и гравировкой изнутри той же даты; в своем кабинете он поставил надгробный паллятник в виде мраморной колонны высотой 125—140 см и мраморную урну, покрытую черным флером с золотой надписью той же даты. Часы и кольцо он постоянно носил с собой до самой смерти.
    Тем временем служба шла своим чередом. В 1828 году Владимир Николаевич вновь поступил на военную службу ротным командиром в Институт Корпуса инженеров путей сообщения, затем там же стал помощником директора, в 1834 году получил чин генерал-майора. В 1843 году, после конфликта с П. А. Клейнмихелем, который при­казал выпороть двух учащихся института, ушел в отставку «с мундиром и пенсионом полного оклада».
    В 1835 году он женился второй раз — на Елизавете Николаевне Дубенской — уже не по любви, а по расчету. Об этом сообщается в «Записке» внучки В. Н. Лермантова Александры Владимировны. Эта «Записка» представляет собой интереснейший материал, в котором приведены уникальные семейные предания, ха­рактеризующие В. Н. Лермантова не только как службиста, но и как человека Примером этого является история его портрета, изложенная в «Записке»: «..дед мой долго не соглашался, чтобы с него писали портрет, хотя его должен был писать известный художник (подпись его, если она и была, найти невозможно из-за черноты); причиной отказа была боязнь того, что после его смерти портрет, забытый наследниками, попадет на «толкучий рынок». Надо сказать, что дед мой был большой любитель русского фарфора и ходил на «толкучий рынок» порыться у старьевщиков в поисках красивой чашки или вазы. Там он и видел портреты разных забытых отцов и дедов, валявшиеся во множестве среди всякого хлама. Такой участи он и опасался для своего портрета. Уломать деда удалось только при условии, что после его смерти пор­трет будет немедленно сожжен, что ему обещала сделать его жена, а моя бабка Елизавета Николаевна. Однако когда дед умер, то и она пожалела уничтожить картину. Незадолго до своей смерти, Елизавета Николаевна взяла слово со своей дочери Марии, моей тети Маши, что она сожжет портрет». Однако никто из потомков В. Н. Лермантова не решился уни­чтожить портрет, ив 1975 году он был продан в музей А. В. Суворова в Петербурге.
    Высшим достижением своей служебной карьеры В. Н. Лермантов считал участие в военных действиях против французов и службу в Л.-гв. Егерском полку, где он прослужил восемь лет, с 1815 по 1823 год, и где служили еще четыре его брата. Поэтому он был обижен тем, что его не пригласили в 1870 году на посвященный годовщине Кульмской битвы торжественный полковой праздник, в котором принял участие император Александр II. Об этом В. Н. Лермантов написал в упоминавшейся выше статье в «Русском инвалиде»: «...я душевно пожалел, что не участвовал в этом торжестве, пожалел в полной уверенности, что общество гг. офицеров не отказало бы старому вете­рану полка в чести быть в их среде, как свидетелю боевой и служебной жизни полка. Многое возобновил бы я в памяти их о славных делах, которыми так богата исто­рия полка! <...> Славное то было время! И радость, и горе, и кошелек — все было общее; но славнее был  наш полк своей храбростью. Что за народ был в полку: большая часть из солдатских детей; народ молодой, подвижной и, можно сказать, по привычке храбрый. Как на пример не единственный, укажу, что у меня в роте вся передняя шеренга, при 30-ти рядах во взводе, была с Егорьевскими крестами».
    Владимир Николаевич сообщил также, что в 1870 году, наряду с другими ветеранами военных действий, он был награжден от прусского короля орденом «Pour le merite» с короной. В заключение Лермантов с горечью писал: «К несчастью, обломки 12 года не имеют таких красноречи­вых сподвижников (как участники обороны Севастополя. — Г. Л.), и память об них совершенно исчезла. Еще «старшины военного общества» оказывают внимание к их службе и сединам; от прочего же общества они не пользуются ни малейшим сочувствием». Пришлось редакции газеты извиняться за все общество: «Смеем уверить почтенного ветерана, подвигах нашей армии во время незабвенного 1812 года и о мужественных представителях этой армии искренно дорога для каждого русского сердца! Что же касается собственно до сочувствия нашего военного общества, то мы не ошибаемся, если скажем, что нет в рядах русской армии ни одного «солдата», который бы не чтил воспоминаний о 1812 годе».
    Следует отметить, что эта статья упоминается в перечне мемуа­ров, приведенном в книге А. Г. Тартаковского, правда, без указания имени и отчества автора; но В. Н. Лермантов написал еще одну статью, которая в этом перечне отсутствует. Она была опубликована в «Рус­ском инвалиде» 1 апреля 1872 года под названием «Посещение графа Мольтке ветераном Лейб-гвардии Егерского полка». Кроме события, указанного в заголовке, в статье описывается полковой праздник Л.-гв. Финляндского полка, состоявшийся в Михайловском манеже в при­сутствии императора В. Н. Лермантов завершил статью следующими словами: «Осчастливленный Царским вниманием, удалился с парада последний представитель Лейб-Гвардии Егерского полка в славную эпоху отечественной войны. Говорю «последний» потому, что един­ственный остававшийся сослуживец, мой ротный «отец-командир» генерал Толмачев скончался в прошедшем году. Теперь очередь за мной, и тогда уже не останется участников и очевидцев славы полка, во время отечественной войны стяженной. А есть чем вспомнить эти блестящие страницы в истории русских войск!»
    Через два месяца и его не стало... Но все же не он оказался последним офицером Лейб-гвардии Егерского полка, участником Отечественной войны - последним был граф Александр Николаевич Лидерс, умерший в 1874 году.
    Владимир Николаевич Лермантов был похоронен на Волковом кладбище в Петербурге. На могиле установлен памятник по его собственному проекту, представлящий массивную пирамиду, на гранях которой написаны места сражений, в которых он участвовал, и изображены его боевые ордена.
    В списках Георгиевских кавалеров значится, что В.Н. Лермантов 4 декабря 1843 года был награждён орденом Св. Георгия 4-го класса.